Адрес: Богоявленский переулок., 2/6
Проезд: м. Площадь революции
Богоявленский за Торгом, или за Beтошным рядом. Мужской, 2-го класса, необщежительный монастырь. Находится между улицами Никольской и Ильинкой, образован, согласно Новгородской летописи, в конце XIII в., незадолго до смерти князя московского Даниила Александровича, сына Александра Невского. По этому поводу летописец записал: «От 1296 до 1304 года бысть обитель чудного Богоявления, да в приделе Благовещения Причистыя Богородицы на Москве за торгoм, Божим благословлением и строением благоверного и благочестивого великого князя Даниила Александровича Владимирского, и Новгородского, и Московского, и всея Руси, сия пречестная обитель Богоявления во дни государства его сделана и церкви возграждены деревянные, и келии, по приказу благоверного князя Даниила Александровича; сын его великий князь Иван Даниилович заложил бысть сию чудное Богоявление каменную в 1342 году и по отшествии его великого князя Ивана Данииловича от земных к Богу, по приказу совершил есть сию церковь чуднoе Богоявление во святей обители сей их боярин, зовомый именем Протасий».
Таким образом, Богоявленский монастырь построен вскоре после Даниловского. Что же касается закладки в 1342 г. каменной церкви Богоявления, то летописец явно неточен, поскольку князь Иван Калита умер в 1340 г. Скорее всего, он указывает дату окончания строительства, начатого при жизни великого князя.
Словом, московский князь Даниил явился основоположником создания и строительства в Москве первых монастырей для оборонительных целей (Данииловский, 1288) и городских — Богоявленского и Спаса на Бору (1330).
В годы основания и строительства Богоявленского монастыря его западная часть примыкала к Красной площади с торговыми палатками и рядами. Северная сторона граничила с оживленной дорогой на Ростов Великий, Суздаль и Владимир (ул. Никольская). Все строения возводились из дерева, и, как видно из летописи, первое каменное строение — церковь Богоявления построили в 1342 г. под наблюдением боярина и тысяцкого Протасия. Любопытно, что во время пожара, возникшего при нашествии Тохтамыша на Москву (1382) и уничтожившего почти весь Китай-город, Богоявленский монастырь с его деревянными постройками уцелел. Естественно, что чудо отнесли на счет «божественной» силы, особо благоволившей к этой святой обители.
Но случилось так, что в 1451 г. монастырь был не только разграблен татарами, но и сожжен огнем пожарища. И лишь повелением великого князя Василия Темного его восстановили, но не надолго. Деревянные постройки монастыря и его окружение вновь стали пищей для огня в 1547 г., когда знаменитый Воздвиженский пожар опустошил всю Москву. Свидетель этой стихии пишет, что «в первый из этих дней выгорел дотла Китай-город, от Ильинских ворот до Москвы-реки, с Богоявленским монастырем и рядом купеческих лавок».
А через четыре года во время набега на Москву хана Девлет-Гирея, когда, по записям очевидцев, столица вместе с тысячами жителей сгорела всего за три часа, сгорел и монастырь.
За последующие полстолетия Богоявленская обитель испытала не один пожар во времена Ивана Грозного, Федора Ивановича, Бориса Годунова и в Смутное время. Она горела вместе с Москвой и вместе с ней отстраивалась заново.
В 1624 г. в монастыре на месте храма Богоявления, простоявшего без малого 300 лет, построили новый каменный собор с церковью Казанской Божьей Матери. Позднее в нижнем ярусе (в подклете) устроили церковь во имя иконы Явления Казанской Божьей Матери, освященную 29 декабря 1693 г., а двадцатью годами раньше, когда боярыня Ксения Репнина — вдова князя и воеводы Бориса Александровича Репнина-Оболенского, одного из руководителей боярской думы, участника борьбы с польскими интервентами — подарила монастырю землю, примыкающую к нему со стороны Никольской улицы и Богоявленского переулка, то монастырь построил здесь главные Святые ворота с выходом на оживленную Никольскую улицу и надвратную церковь Рождества святого Иоанна Предтечи.
С северной стороны в монастырь вели ворота: одни на «строгую» половину, куда запрещался вход женщинам, вторые — «общие». Естественно, что половины разделялись забором, поставленным с севера на юг через всю территорию обители.
В конце XVII в. в монастыре построили по линии Ветошного ряда каменные братские кельи и под прямым углом к ним внутри двора — настоятельский корпус (1693 — 1697), Тогда же перестроили и собор. Так, «в лето 7201 (1693.— Авт.) года создался храм сей и имя Богоявление Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, при державе Великих Государей и Великих Князей Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича... в месяц януаре в 20 день». В основании собора на старом подклете возвели мощный четверик, а на нем стройный восьмерик, завершенный граненой маковкой. Высота собора от основания до конца креста составляла 64 метра, а внутри собора от пола до верхней точки купола — 45 метров. Храм приобрел нарядный вид постройки московского барокко. Наружные стены его апсиды и трапезной, украшенные одинаковой декоративной отделкой, создавали впечатление богатого убранства, а двойные окна четверика, карнизы и наличники окон на восьмерике, составленные из нескольких ярусов мелких профилированных деталей, и легкий фигурный шпиль придавали особенную праздничность всему сооружению.
В верхнем ярусе собора заново оформили главный престол Богоявления. В нижнем — обновили церковь Казанской Божьей Матери и соорудили придел святого Алексея-митрополита (1697). Особую красоту и парадность храму придавал интерьер с росписями и лепкой, панно «Коронование Богоматери» на алтарной, «Крещения» на северной и «Рождества» на южной стенах, выполненные швейцарскими мастерами (1704 — 1705). Внутреннее убранство не сохранилось.
В 1737 г. Москву опалил большой Троицкий пожар. Он начался в Троицын день на Ленивом торжку в доме Александра Милославского: сгорели все строения Москвы на левом берегу. Монастырь на этот раз отделался незначительным ущербом — сгорели глава колокольни, кровля келий братского корпуса да конюшенный двор.
Ликвидируя последствия пожара, монастырь в 1739 — 1742 гг. возвел над воротами, выходящими на Торги (Ветошный переулок), колокольню высотой 44 метра с церковью Бориса и Глеба, в звонницу которой подвесили девять колоколов, На самом большом из них была отлита надпись: «Лета 7124 (1б16.— Авт.) дал сей колокол по дши по своей Яков Дмитриев сын Петухов к чюдному Богоявлению в монастыре, что на Москве за ветошным рядом». Видимо, колокол был отлит 125 лет тому назад. Почему он столь длительное время пролежал на литейном дворе, неизвестно.
Через пять лет после сооружения колокольни в северной части подклета Богоявленского собора устроили придел великомученика Георгия Победоносца, средства на который пожертвовала княгиня Е. А. Долгорукова. В это же время на монастырском дворе вновь застучали топоры плотников, возводящих вокруг собора леса. В течение 1747 — 1749 гг. и в 1754 г к собору пристроили в южной части подклета колокольню с престолом святoгo апостола Иакова. В 1904 г. эта церковь усилиями благотворительницы Е. Н. Феоктистовой была переосвяшена во имя Феодосия Черниговского. В это же время очистили и подновили белокаменные наличники и членения на гранях восьмерика. Собор вновь приобрел праздничный вид. В конце XVIII в. к собору с западной стороны пристроили галерею, соединившую его с братским и настоятельским корпусами. Кстати, после пожара 23 мая 1751 г. колокольню, пристроенную к собору, пришлось разобрать, поскольку она сильно пострадала от огня.
Летом 1782 г. Богоявленский собор вновь подновили снизу доверху, как снаружи, так и внутри, а к концу века в зданиях, обращенных на Торги и Никольскую, первые этажи отвели под галантерейные лавки.
Через 18 лет после ухода Наполеона из Москвы в колокольне над Святыми воротами на средства гвардии капитанши Евдокии Власовой возвели церковь Спаса Нерукотворного Образа вместо оскверненной французами церкви Бориса и Глеба. Почти через 40 лет после этого в верхнем ярусе собора соорудили придел во имя иконы Тихвинской Божьей Матери. В 1870 г. основательно перестроили трехэтажный братский корпус с западной и двухэтажный настоятельский дом с северной стороны, стоящие под прямым углом друг к другу. На южной стороне вместо ветхих хозяйственных строений возвели трехэтажные торговые здания и разобрали галереи, соединяющие корпуса с собором. Богоявленские теплые торговые ряды сохранились до наших дней. Завершили благоустройство обители созданием в приделе верхнего яруса собора церкви великомученика Пантелеймона (1873).
В начале ХХ столетия коммерческая деятельность захватила и монастырь. Были снесены угловые постройки и надвратная церковь со Святыми воротами (1905), а через пять лет на их месте поставили четырехэтажное здание торгового дома с фасадом в стиле модерн на Никольскую улицу. В 1940 г. здание перестроили под учреждение НКВД и в северо-восточной части галереи устроили церковь Рождества Иоанна Предтечи.
С первых же дней основания монастыря Богоявления за Торгом он стал пристанищем богатых и знатных горожан, пожелавших уйти в уединение от мирских забот. По сравнению с Даниловским монастырем он заметно отличался социальным составом братии, величиной материальных вкладов иноков, вниманием проявляемым к нему не только духовенством, но и самими великим князем Московским. Святая обитель стала весьма популярна в среде богомольцев еще потому, что размещалась в самом центре политической и хозяйственной жизни княжества.
Из стен монастыря в 1316 г. вышел первосвятитель московский Алексей, причисленный после смерти к лику святых. Он был сыном Федора Бяконты, богатого боярина. В миру после крещения его нарекли Елефратием, а когда в 1312 г. 20 лет от роду он постригся в Богоявленском монастыре, то получил иноческое имя Алексей. Своей прилежной службой и острым умом он выдвинулся за столь короткий срок в высший разряд священнослужителя Русской православной церкви. B 1354 г. его избрали митрополитом, и он стал неформальным правителем Московского княжества при малолетнем великом князе Московском Дмитрии Ивановиче, известном в истории под именем Донского. Согласно преданию, Алексей был якобы крестным отцом Ивана Калиты. Несомненно, сведения эти явно не точны, поскольку в год рождения Ивана Калиты Елефратию (Алексею) было еще только восемь лет. Скорее всего, Алексей являлся крестным при венчании Ивана Даниловича (Калиты) на великое княжество (1325).
Будучи митрополитом, Алексей прилагал большие усилия к укреплению положения Русской церкви, ее независимости от греческой, объединению русичей на свержение татарского ига. Он был незаурядным дипломатом, защищающим интересы Русского государства в Золотой Орде и в Константинополе. Умер митрополит Алексей в 1378 г. 86 лет от роду и был похоронен в Чудовом монастыре в Кремле.
Одновременно с иноком Алексеем в Богоявленской обители жил инок Стефан — старший брат Сергия Радонежского. В монахи он постригся в Покровском монастыре в Хотькове. С братом Сергием принимал участие в строительстве Троицкого монастыря. С Алексеем он сблизился, когда уже был духовником великого князя Симеона Гордого, его престолопреемника брата Ивана, впоследствии прозванного Красным, тысячника Василия, его брата Федора и многих других знатных бояр. По указанию Симеона Гордого митрополит Феогност рукоположил Стефана в сан священника и вскоре выдвинул его на игумена Богоявленского монастыря. В источниках Стефан упоминается как первый игумен этой обители.
Из монастыря вышли и другие достойные того времени деятели Русской церкви. В 1499 г. игумен Трифон был рукоположен в сан епископа крутицкого, в 1580 г. игумен Авраамий Палицын стал сподвижником Дмитрия Пожарского, в 1619 г. архимандрит Филарет Никитич был возведен в высший сан — патриарха всея Руси, в 1645 г. архимандрит Иона — в сан митрополита ростовского и ярославского, а в 1712 г. Игнатий Смола — в сан епископа суздальского.
Известны имена и других игуменов Богоявленской обители, оставивших значительный след в истории Московской епархии: симоновского духовника князя Ивана Борисовича Волоцкого (1504), Феодосия, отказавшегося от перемирия (1566), Селиверста (1584), Симеона (1613) и Ильи (1632); архимандритов — Варлаама (1555), Иова (1598), Иоакинфа (1731), Гедеона (1812) и Митрофана (1851).
Несомненно, что монастырь играл не последнюю роль в укреплении власти и великих князей, и царей московских, и митрополитов, и патриархов. Вершились в нем и «розыскные» дела. Так, повелением Ивана Грозного 8 ноября 1568 г. сюда притащили в изодранном монашеском одеянии бывшего митрополита Филиппа и заточили в подвал до решения его судьбы. Дело в том, что Иван Грозный пригласил его в 1566 г. на место митрополита, освободившееся после Афанасия, демонстративно сложившего с себя сан в знак протеста против репрессий со стороны царя. Филипп после долгих переговоров и условий согласился принять сан митрополита. Однако в начале 1568 г., когда усилился террор, Филипп публично во время службы 4 ноября потребовал упразднить опричнину. Гнев царя завершился тем, что на другой день, в числе многих думных бояр были казнены старицкий боярин Б. И. Колычев и троюродный брат Филиппа окольничий М. И. Колычев, голову которого, зашитую в кожаный мешок, Иван IV приказал отправить митрополиту. Затем против самого Филиппа завели таино дело с целью компрометации. На третий день его уже судили за «скаредные дела» и «чары», которые якобы за ним замечались в его бытность в Соловецком монастыре. Он отверг все обвинения и объявил о снятии с себя сана митрополита. Однако царь не принял отречения, и на четвертый день, когда соборный суд уже объявил приговор, он еще вынужден был вести службу. Так в этот день, т. е. 8 ноября, в Успенский собор во время службы ворвались опричники во главе с Басмановым и при всем народе содрали с митрополита клобук и мантию, бросили его на дровни и увезли в Богоявленский монастырь. Приговор обрекал его на сожжение, но Иван Грозный заменил эту кару вечным заточением в Тверском Отрочском монастыре, где через год он был задушен Малютой Скуратовым.
Почти через сто лет — в 1633 г. архимандрит Богоявленской обители участвовал в допросах опального патриарха Никона в Чудовом монастыре.
В обители с первых же дней ее основания вели хронограф, в котором отмечали важные события, происходящие в Московском и других русских княжествах. К сожалению, почти все документы были уничтожены огнем многочисленных пожаров. Однако некоторые сохранились. Так, например, при установлении количества жертв опричнины наибольшую информацию дали три списка, сделанные монахами Богоявленского монастыря со старых синодиков — поминальников: казненных. Видимо, они хранились столь тщательно, что уцелели не только от огня, но и от зоркого глаза Малюты. Они сохранились еще и потому, что были искусно зашифрованы. По числу учтенных фамилий эти синодики считаются наиболее полными. Так, по делу старицкого князя в синодиках было зарегистрировано около 3200 казненных. Велась в монастыре также и платежная книга, где учитывались деньги, собираемые на ратных людей.
Наряду с покровительством духовенства монастырь пользовался и особым вниманием великокняжеских лиц. Так, например, Иван IV повелел давать «с дворца своего на Богоявленский день полтретьи бочки рыбы разной, игумену на пять блюд, колач крупичат, да на 66 братии по колачу двадцатному, игумену ведро меду княжева, да на братию 53 ведра квасу лучшего, да осьми сторожам по колачу расхожему и ведро меду расхожего». Сверх того туда доставляли «по вся годы с дворца годовой корм и оброк, чтобы старцы молили Бога за государево здравие и поминали всех государевых родителей, 130 ведер квасу лучшего, 40 пуд с пудом и четвертью меду пресного, 30 бочек рыбы разной, пуд масла коровьего, 300 яиц, осминник масла коноплянаго, четверик пшена русского, 10 четвертей муки пшеничной поперечной на просфоры в новую меру, да 23 четверти пшеницы на кутью».
Знатные бояре Юсуповы, Голицыны, Долгоруковы, Шереметевы, Щербаковы и другие, покровительствовавшие монастырю, вносили в его казну значительные вклады, что позволяло вести большие работы по благоустройству обители. Только за 1552 — 1590 гг. монастырю передали пять крупных земельных владений.
В 1632 г. государь пожаловал монастырю через игумена Илью за книжную правку куниц на 12 рублей и деньгами 10 рублей, а через три года — право на беспошлинный сплав по Москве-реке 1000 бревен и 300 кубометров дров. Алексей Михайлович на третий год своего правления назначил ежегодное жалованье игумену — 40 рублей, келарю — 20, казначею и соборным братцам — по 15 рублей. Были у монастыря и свои крестьяне. В 1700 г. за ним числилось 216 крестьянских дворов, а через 44 года уже 1014 крестьян. Пополнялась монастырская казна и за счет взносов за различные бытовые и обрядовые услуги, например, в 1731 г. при погребении царицы Евдокии архимандриту обители Иоакиму было дано 5 рублей 40 копеек, а всей остальной братии по 10 копеек.
Вместе с увеличением казны росла и территория монастыря. Когда в 1755 г. в городе проводили отмежевание владений, то земли монастыря составляли уже 1,4 гектара, С южной стороны к монастырю примыкали земли Панкратьевской слободы и Мясницкой пустоши. Правда, в 1764 г. и этот монастырь был лишен всех своих земельных владений и зачислен в штат на государственное содержание.
Во время Отечественной войны 1812 г. по мере приближения французов к Москве основное богатство монастыря — драгоценности ризницы архимандрит и настоятель Ираклий перевез в Вологду. В обители для присмотра оставили казначея Арона и несколько иноков. Они собрали ценное имущество и спрятали его под полом церкви. На второй день после занятия города на монастырский двор ввалилась гомонящая ватага французских солдат с требованиями выдать им ценности обители. Получив отказ, они схватили казначея, оттаскали его за волосы и избили палашами до потери сознания. Однако спрятанных ценностей так и не нашли. Позднее в покоях монастыря расположился один из маршалов Наполеона, что явилось серьезной «охранной грамотой» против посягательств мародеров.
10 октября около полуночи монастырь потряс необыкновенной силы взрыв, произошедший в Кремле. Вызванная им волна выбила стекла во всех зданиях обители и согнула крест на колокольне, осколки камней и кирпичей, прилетевших из Кремля, пробили крыши некоторых построек.
После войны 1812 г. монастырь привели в порядок, обновили собор и церковь Казанской Божьей Матери. В это же время рядом с ним построили Казанское подворье, которое не сохранилось до наших дней. Из литературных источников известно, что «если не первому архиепископу Казанскому Гурию, то, вероятно, Андриану следует приписать Казанский архиерейский дом позади Богоявленского монастыря в ветошном ряду, впоследствии перешедший в частное владение; он известен под именем Мещериновского подворья». По всем данным, подворье располагалось на углу Никольской улицы и Ветошного переулка, где и сейчас еще целы фрагменты построек начала XIX в.
В начале же ХХв. в монастыре пребывало всего 14 штатных монахов и 18 послушников да игумен - викарный епископ Дмитровский. Слава монастыря к тому времени уже померкла, и ото всех владений его осталось всего 65,4 гектара. Однако на его содержание государственная казна ежегодно продолжала выплачивать 1249 рублей 36 копеек.
Знаменательной вехой в истории монастыря и России явился 1679 год, когда царь Федор Алексеевич разместил в Богоявленском монастыре школу для обучения греческому языку. Школу перевели сюда из казенных типографских палат с согласия патриарха Иоакима. Руководители школы — братья греки Иоанникей и Сафроний Лихуды. На ее базе в 1685 году образовали "Славяно-греко-латинскую академию, которая через два года переехала в собственное здание на Никольской улице при Заиконоспасском монастыре.
Почти через сто лет (1788) монастырь стал местом пребывания викарного епископа Московской епархии (заместителя епископа): «Посему в том году назначен именным указом 6 мая. По упразднению Симонова первоклассного ставропигиального монастыря, велено штат его перевести в Богоявленский монастырь, но когда в 1795 году апреля 4 именным указом Симонов обращен в прежнее положение, то на Богоявленский определено содержание по второму классу, включая оное в принадлежащее Московскому викарному и на дом его жалованье, по точной силе вышесказанного указа...» Таким образом, с 1795 г. монастырь перевели во 2-й класс, а после 16 октября 1799 г. за ним оставили управление архимандритом (первый архимандрит Ефимий скончался в 1675 г., 19-м и последним игуменом был архимандрит Иона).
После установления в соборном храме (1866) «Частицы святых мощей мучеников Пантелеймона, Трифона и др.», а также иконы Божьей Матери, привезенных из Афонского монастыря, популярность Богоявленского монастыря заметно усилилась, что привлекло массу богомольцев.
Известно, что с первых дней существования обители при ней начал формироваться некрополь. В 1988 г. на территории монастыря обнаружили погребения XII — XIII вв., что дает основание предполагать о существовании здесь посадского погоста с церковкой или часовенкой еще задолго до образования Богоявленского монастыря. Не исключено, что именно они и послужили поводом для строительства монастыря на их базe.
Одним из первых в монастырском некрополе был захоронен отец митрополита Алексея боярин Федор Бяконта в нижнем ярусе церкви Казанской Божьей Матери. Каменное надгробие над его могилой в 1929г. перенесли в музей при Донском монастыре. Здесь же рядом в 1374 г. положили тело последнего московского тысяцкого Василия Вельяминова, принявшего перед смертью схиму в этом монастыре.
В подклете Богоявленского собора захоронили многих покровителей обители, в том числе князя Г. Д. Юсупова, сподвижника Петра I, участника Азовского похода и Северной войны, президента Военной коллеги, генерал-аншефа, противника «верховников», умершего 2 сентября 1730 г. на 56-м году жизни. На могиле его в нижней церкви Казанской Богородицы некогда лежало надгробие с эпитафией: «Внуши, кто проходит селю, много научит тебя камень сей...»; князя М. М. Голицына, генерал – адмирала, участника Гренгамского боя (1720), главнокомандующего русским флотом, президента Адмиралтейств-коллегии, скончавшегося 23 мая 1764 г. на 80-м году жизни. Нижняя часть собора стала фамильной усыпальницей Голицыных, и над многими из могил стояли ваяния знаменитого мастера Ж.-А. Гудона (перенесены в Донской монастырь); князя А. А. Меншикова, скончавшегося 27 ноября 17б4 г. на 51-м году жизни по возвращении из ссылки в Березове; графа В. П. Шереметева и многих его родственников, а также князей Долгоруковых, Плещеевых, Салтыковых, Скавронских, Юсуповых, Щербатовых и других.
Прошелестели ветрами над куполами собора Богоявления годы и века, поверхность земли, по которой ступали основатели обители, закрыл шестиметровый культурный слой, и в 20-х гг. текущего столетия обитель закрыли, а строения передали под жилье и хозяйственные нужды райсовета. Много ли, мало ли прошло времени, но однажды возникла необходимость стянуть коробку четверика собора прочной обвязкой из мощных швеллерных балок — многовековые стены треснули, создавая угрозу развала. K этому времени здание храма утратило былую красоту и, обезглавленное, стояло среди приникших старых построек. Интерьер собора разделили на три этажа и установили полиграфическое оборудование. Афонскую часовню, что красовалась на углу Никольской и Богоявленского переулка, разобрали, а на освободившейся площадке разбили скверик. Так произошло, что в одну из ночей 1941 г. на газоны рухнул фашистский стервятник, сбитый московскими зенитчиками.
Пролетело еще почти полсотни лет. Постройки одного из первых в Москве монастырей, ровесника Даниловой обители, ветшали в запустении. Но вот в 1984 г. началась его реставрация.
