Адрес: ул. Забелина
Проезд: м. Китай-город
Женский 2-го класса общежительный монастырь. Значится на карте-схеме под № 42, адрес: ул. Забелина (бывш. Ивановский пер., или Иконный). Точной даты основания монастыря установить не удалось. Известно, что в 1415 г. существовал Ивановский мужской монастырь "под Бором" в Замоскворечье, между улицами Пятницкой и Ордынкой, а точнее - в Черниговском переулке. Известно также, что на месте основания женского монастыря в "Старых садех" на Кулишках в конце XIV столетия жил старец, который предсказал великому князю Василию Дмитриевичу рождение сына Василия - внука Дмитрия Донского.
Вероятно, где-то в это же время был перемещен на Кулишки Ивановский мужской монастырь, который в дальнейшем явился базой для основания женской обители.
Время ее создания, по одной из версий, относится к периоду княжения Иоанна III, но при этом оговаривается возможность и более ранней даты, поскольку архитектура церквей Усекновения главы Иоанна Предтечи с приделами Николая Чудотворца и Казанской иконы Богоматери над Святыми воротами соответствовала архитектуре XIV - XV вв. По другой версии, она основана в 1533 г. великим князем Василием III и его супругой Еленой Глинской в честь рождения их сына Иоанна IV и религиозного праздника Дня усекновения главы Иоанна Предтечи. Правда, по записям в Патриаршей книге эта церковь упоминается с 1585 г. Более вероятным периодом ее основания все же, наверное, следует считать конец XV в., когда в восточной части Белого города великий князь Василий II благо устраивал монастыри, в частности построил в Златоустовской обители каменную церковь. Видимо, в то же время был обустроен и Ивановский монастырь, где уже стояли две деревянные церкви.
Монастырь расположили на крутом склоне в сосновом бору, на Кулишках, южнее старых садов и великокняжеской усадьбы, рядом с которой в 1514 г. Алевиз Фрязин воздвиг прекрасную каменную церковь Владимира. Потоки талых и дождевых вод, стремительно несущихся с севера, обтекали обитель и, бурля, вливались с востока в небольшую речку Рачку, впадающую в Москву-реку, а с юго-запада по ложбине мимо обрывистого откоса урочища Глинищ стремительно неслись вниз и затихали в густой осоке болотистого Васильевского луга.
Надо полагать, что строительные работы в обители были столь же часты, как и во всей Москве, периодически испепеляемой пламенем пожаров. В архивах Синода указывается, что на территории монастыря в 1657 г. была построена новая каменная церковь Иоанна Предтечи с приделом Николая Чудотворца. В 1701 г. при содействии Петра I в обители построили каменную крестовую палату с сенями. Не исключено, что это были настоятельские кельи у Святых ворот. Между 1738 и 1742 гг. склон от юго-западной стены монастыря до Яузской улицы застроили казенными соляными дворами, по которым он и стал именоваться Солянкой. В 1753 г. территорию Ивановской обители огородили каменной стеной, длина которой по периметру составила 263 метра. Во двор монастыря вели двое ворот: Святые - северные, напротив Хохловского переулка, другие, выходящие в Малый Ивановский переулок. Над двухарочными Святыми воротами стояла церковь памяти Происхождения Честных Древ, с севера к ним примыкала келья настоятельницы, а с юга - сторожка. В центре двора находился собор Иоанна Предтечи с трапезной и колокольней с северной стороны. К юго-западному углу трапезной прислонялась одноэтажная палата тюрьмы с подвалами под трапезной и собором. Вдоль юго-западной стены монастыря протянулся длинный одноэтажный каменный корпус сестринских келий. Точно такие же кельи тянулись вдоль восточной стены.
Во времена Екатерины II в обители у Южных ворот построили каменные палаты причта. После изгнания французов в обители уцелели только собор, несколько строений с кельями, каменная ограда да могильные камни кладбища. Имущество монастыря было разграблено и сожжено. Жизнь в обители угасла боелее чем на полвека.
Высочайшим разрешением Александра II в 1859 г. приступили к обновлению Ивановского монастыря, кстати, и источник финансирования нашелся: перед смертью вдова подполковника Макарова - Зубачева Елизавета Алексеевна завещала монастырю необходимую сумму на его восстановление и строительство в нем новых зданий. После ее смерти в 1858 г. судьбу восстановления взяла в свои цепкие руки московская купчиха Мазурина. Проект нового архитектурного комплекса разработал архитектор M. Д. Быковский. Однако строительство затянулось, и главный собор был освящен только в октябре 1879 г, т. е. почти через двадцать лет после начала восстановления обители.
По завершении работ монастырь предстал комплексом, объединенным в стройный ансамбль с огромным четырехстолпным собором в центре, окруженным высокими каменными стенами, украшенным ложными машикулями. Главный вход в монастырь по проекту Быковского - с северной стороны, напротив Старосадского переулка, между двух высоких колоколен. Во всем архитектурном облике комплекса присутствовали приметы готического стиля. В настоящее время первоначальное творение Быковского исказили поздние надстройки и перестройки, а более всего запущенность.
Экономика монастыря основывалась на вкладах царской семьи, знатных покровителей и подаяниях. Такое хозяйство называлось тогда "ружным" (руга - подаяние). Монастырь имел своих крестьян. Так, по состоянию на 1700 г. за ним числилось всего 37 крестьянских дворов, в 1744 г. у него уже был в распоряжении 221 крестьянин, а к 1812 г. число их возросло до 813 душ.
Помимо подаяний и вкладов монастырь получал финансовую поддержку и со стороны государственной казны. Так, по записи в Книге росписи жалованья московским церквам от 1677 г. значится, что "...со 133 году (1625.- Авт.) церкви Иоанна Предтечи, что был Ивановский монастырь под Бором, великий государь жалования годовых и хлебных денег в полы: попу 3 руб., дьякону рубль, просвирщице 25 алтын (75 коп.- Ает.), пономарю полтина".
Были в монастыре и "рабыни". Так, в 1624 г. в него были направлены для черных работ шесть пленных женщин и жена казака Рудкова Офимьца. Надо полагать, что это был частный случай.
В 1726 г. в монастыре по просьбе князя Давыда Волконского была пострижена его мать Анастасия, урожденная Демидова, вдова князя Владимира Волконского. Обряд пострижения совершала игуменья Мария Цимерманова. Естественно, что вместе с пострижением в обитель поступила значительная денежная сумма на ее содержание, а также в пользу монастырской казны.
Потомки князя Семена Романовича Пожарского, убитого в 1659 г. крымским ханом за дерзость (плюнул в лицо хана), подарили монастырю в 1700 г. село Вытнево на реке Угреде, сельцо Юрьевское и деревню Сафоново Московского уезда "на помину души его и жены княгини Авдотьи Васильевны".
В Смутное время польские интервенты разграбили монастырь. Поэтому для него стали большим подспорьем проводимые с 1654 г. у стен обители ярмарки, которые затем превратились в традицию. Ежегодно 29 августа в день памяти Иоанна Предтечи монахини предлагали москвичам и приезжим плоды своего кропотливого труда. Монахини и белицы специализировались на прядении ниток и вязании шерстяных изделий, пошиве шелковых платьев, шитье шелком и золотом. Изделия их славились не только в Московском уезде. Эти ярмарки получили тогда название "бабьи шерстяные".
В том же 1654 г. обитель посетила чума, которая сняла обильную жатву, унеся с собой сто монахинь из ста тридцати. Монастырское хозяйство в значительной степени страдало от частых пожаров, которые дважды были причиной закрытия монастыря. Так, перед днем Иоанна Предтечи 28 августа 1688 г. пожар, возникший в Китай-городе, перекинулся на Белый город у Варварских ворот. Вскоре огонь достиг монастыря. В результате на соборе полностью обгорела кровля, а рядом сгорели 80 келий. Другой пожар, начавшийся 29 мая 1737 г. на Ленивке в Торжку, дошел до обители и уничтожил некоторые служебные здания, кельи и кровлю на церквах. В этот раз в бушующем огне сгорели шесть монахинь. После этого пожара монастырь восстанавливали в течение десяти лет.
Огненная стихия обрушилась на его стены 14 мая 1748 г. В этот раз пожар вспыхнул почти рядом - у златоустовского монастыря, что в версте от Ивановой обители. Огонь, раздуваемый ветром, в мгновение жрал деревянные постройки и покорежил каменные. В конце концов огненная стена обрушилась на женскую обитель, приводя в ужас ее обитателей. Этот пожар был для них последним - монастырь прекратил существование.
Однако через 13 лет, 20 июня 1761 г., императрица Елизавета подписала указ о восстановлении Ивановкого женского монастыря. Если бы дочь Петра знала, что, восстанавливая эту обитель, она готовит пожизненную тюрьму для самого родного для нее человека, может быть, она и не начинала этих работ. Однако, закончив постройку, она отдала распоряжение разместить в монастыре вдов и сирот заслуженных людей.
Следует отметить, что Ивановский монастырь волей судеб несколько отличался от других женских монастырей. Во-первых, в его стены не впускали посетителей, а выход инокиням в город разрешался лишь в крайних случаях. Во-вторых, большинство инокинь были людьми со светским образованием и знанием иностранных языков, поэтому в обители многие из них Переводили духовные книги на русский и иностранные языки. И в-третьих, поскольку он располагался неподалеку от пыточной Тайной канцелярии (угол Мясницкой и Б. Комсомольского пер.), то был вынужден содержать в своих стенах ее подследственных - политических или уголовных преступниц или вероотступниц.
Первой же узницей знатного рода была вторая супруга царевича Ивана, старшего сына Ивана Грозного, царевна Пелагея Михайловна Петрова-Соловая, в иночестве Параскевна. По настоянию Грозного она была насильственно пострижена в Белозерском монастыре, а затем перевезена сюда. В этом остроге она прожила до 1620 г., т. е. на 39 лет пережила своего супруга. Тело царевны после ее смерти было перенесено в великокняжескую усыпальницу Вознесенского монастыря.
Есть нечеткие сведения, будто бы в том же 1620 г. скончалась и первая жена царевича Ивана Евдокия Богдановна Сабурова, насильно постриженная ранее и находившаяся в этом же монастыре под именем Александры.
Содержалась в обители и старица Таисия из знатного рода князей Масальских, которая переписывалась с князем Василием Васильевичем Голицыным, участником заговора против Василия Шуйского и одним из претендентов на царский трон в 1606-1610 гг. Видимо, и она, при ее активности, не по своей воле приняла постриг.
Вызывала интерес надпись славянской вязью на мемориальной плите у северной стены монастыря, которая сообщала, что этот камень положен на могилу "лета 7146 (1638.- Авт.) марта в 1 день на память святые преподобномученицы Евдокия приставися раба Божия девица Дарья в инокинях схимница Марфа юродивая". Любопытно, чем заслужила она у монастыря такую честь, если принять во внимание, что подобных ясновидцев и прорицателей в Москве и ее округе было не счесть. Хотя, может быть, это и не довод - закрепилось же за Покровским собором на Красной площади имя юродивого Василия Блаженного! Однако о происхождении девицы Дарьи пока ничего не известно. Кто был похоронен под именем Марфы? Какая тайна придавлена этим камнем?
И все же, как ни строги были порядки у игуменьи Марии Цимермановой в тихой обители, как ни бдительны были всевидящие очи Тайной канцелярии, и в монастырь проникли сорные семена "нечестия". Согласно Синодальному указу от 17 июня 1734 г. старицу Настасью, как "ересеначальницу", у которой "бывали сборища, на коих совершались богопротивные действия", приговорили к смертной казни, а ее сподвижниц - к "ссылке в дальние монастыри на тяжкую работу".
Дело в том, что "христоверы" - муромский крестьянин Иван Тимофеевич Суслов и его преемник - купец, в прошлом стрелец Прокопий Данилович Лупкин основали в монастыре с помощью Анастасии (Агафья Карпова) секту "духовных христиан", иначе - "хлыстовцев", в основу учения которых было положено убеждение о возможности прямого общения со "святым духом", а также о воплощении бога в праздниках секты - "христах" и "богородицах". На радениях они доводили себя до религиозного экстаза, во
время которого и возникали "общения". Так вот, Анастасия и была в этой секте "богородицей" - руководительницей "корабля", а Иван и Прокопий - "христами". Хлыстовщина преследовалась церковью и государством. Обнаружена она была в результате активного поиска, проведенного знаменитым сыщиком XVII в. Ванькой Каином.
После казни по приговору канцелярии розыскных дел тела старицы Анастасии, Суслова и Лупкина, похороненные ранее после их естественной смерти в некрополе монастыря, в 1739 г. были вырыты палачами и сожжены за городом.
Зловещей тенью в памяти монастыря остался период с 1768 по 1801 г., когда после многолетних судебных разбирательств в Ивановский монастырь под особый контроль в специальный склеп под соборной церковью была помещена из Сыскного приказа на пожизненное "покаянное заточение" помещица-изуверка столбовая дворянка "людоедка" Дарья Николаевна Салтыкова.
Салтычиху, "душегубицу и мучительницу", загубившую 136 крепостных женщин и трех мужчин, одиннадцать лет содержали в темном склепе под охраной солдата. Свечку в темницу вносили только на время еды, которую он ей подавал. Так случилось, что у этой пары родился ребенок. После этого остальные 22 года Дарья провела в специальной клетке, пристроенной к Собору, на виду у всех прихожан. Умерла она в 1801 г. в возрасте 68 лет. Ее похоронили на кладбище Донского монастыря. Через 59 лет, т. е. в 1860 г., соборную церковь разобрали, а с ней и подземную тюрьму Салтычихи.
Примечательным событием в истории монастыря было пребывание там таинственной инокини Досифеи. В 1785 г. в монастырь под строжайшей охраной доставили молодую женщину, которую сразу же поместили в специально построенный небольшой домик рядом с надвратной церковью. Вскоре она была там и пострижена под именем Досифеи. Инокиня, ликом напоминавшая умершую императрицу Елизавету, содержалась в строжайшей изоляции, но обслуживалась по самому высшему разряду. Специально для нее одной в соборе при закрытых на замок дверях исполнял службу монастырский священник. Чаще всего это происходило в надвратной церкви, с которой ее домик был соединен коридором. Ей подавали изысканную пищу, и прислуживала ей всегда одна и та же монахиня - она же и служанка - неумолимый страж и до смерти Екатерины II единственная, кроме священника, живая душа в этом безлюдном и безмолвном для нее мире.
В 1810 г. монахиня Досифея умерла. Похороны ее превратились, по словам очевидцев, в торжественное печальное шествие по Солянке к Таганской площади, а оттуда к Новоспасскому монастырю, в котором размещалась усыпальница рода Романовых. Катафалк окружали монахини в черном, присутствовал епископ. Похоронную процессию замыкала кавалькада сытых коней, запряженных в легкие санки и кареты. В этот день стоял мягкий февральский морозец. На отпевание инокини прибыла вся знать во главе с главнокомандующим Московским гарнизоном графом Гудовичем. Парадные мундиры и ленты генералов и вельмож своим сиянием подчеркивали обстановку торжественности и загадочности. Однако, несмотря на почти царский ритуал похорон, инокиню Досифею опустили в могилу, вырытую справа от ворот у монастырской стены. На могильный холмик из замерзших глыб была возложена каменная плита со словами: "Под сим камнем положено тело усопшия о Господе монахини Досифеи обители Ивановского монастыря, подвизавшейся о Христе Иисусе в монашестве 25 лет, а скончавшейся февраля 4, 1810 г. Всего ея жития было 64 года. Боже, всели ее в вечных Твоих обителях!" В 1910 г., через сто лет, над могилой Досифеи соорудили часовенку, остатки которой сохранились до наших дней.
Кого же скрывала тайна под именем инокини Досифеи? Кто же был под этой "железной маской"? Несомненно, что женщина принадлежала к знатной, а если судить по ритуалу похорон, то и к царской фамилии. Зачем же тогда надо было ее хоронить на территории Новоспасского монастыря, а не в Ивановском, Новодевичьем или наконец, в Донском?
За весь этот многовековой период бытовала только одна версия - под "маской" скрывали возможную претендентку на престол российский - внебрачную дочь императрицы Елизаветы и графа Разумовского Августину (Дорофею в крещении), которая, несмотря на свое "незаконное" происхождение, имела большие права на корону, нежели немецкая принцесса Екатерина II. Это обстоятельство и явилось причиной приказа, отданного Екатериной II своим приближенным, разыскать Августину в Европе, а заодно и авантюристку, выдающую себя за княгиню Тараканову, т. е. дочь Елизаветы Петровны.
"Княжну Тараканову" разыскали сразу, да она и не скрывалась, а, наоборот, громко заявляла о своем "праве" на русский престол. Более того, она нашла даже поддержку у польской шляхты. Лжеавгустину доставили в Алексеевский равелин Петропавловской : крепости в 1775 г., где она и скончалась от чахотки, не дожив до следующего года. Истинную Августину (Дорофею) - дочь Елизаветы разыскали только через 10 лет. Обманным путем ее доставили в Россию и поместили в Ивановский монастырь.
Правда, версия о дочери Елизаветы не имеет юридического подтверждения, поскольку факт ее рождения не зафиксирован. Имеются косвенные сведения о том, что Августина до 11 лет воспитывалась в России, а затем была отправлена в Голландию, где ее следы затерялись; что ее судьбу Елизавета хотела устроить с судьбой Петра Августина Голштейн-Бекского. Юридическим подтверждением, опять-таки сомнительным, можно было бы считать портрет Досифеи, долгое время хранившийся в келье игуменьи. На обратной стороне его была надпись черной краской: "Принцесса Августа Тараканова во иноцех Досифея, пострижена в Москве Ивановском монастыре". Кто написал портрет? Кто осмелился нарушить строжайший указ Екатерины II о полной изоляции инокини от мира? Кто в конце концов сделал эту надпись? Художник? Игуменья? Или кто другой, владевший этой великой тайной?
Но забывались торжественные похороны Досифеи, гасла острота вопроса. На западных границах России чадила новая война. Через два года, в 1812 г., она вошла в Москву огнем и насилием, разбоем и смертью. Ивановский монастырь был разграблен. Правда, часть сокровищ, видимо самую ценную, игуменья успела отправить в Вологду с большей частью монахинь еще до прихода в город французов. В монастыре оставалось несколько стариц и игуменья Елпидифора. Когда солдаты начали бесчинствовать, монахини с игуменьей тайно ушли в Хотьковский монастырь, находящийся на дороге между Москвой и Загорском. После ухода французов в монастыре чадили обгорелые собор и кельи. Решением Синода Ивановский монастырь был упразднен в 1813 г. Соборную церковь перевели в разряд приходских с зачислением их в Никитский сорок, а в других зданиях разместили конторы и оборудовали квартиры для служащих при Синодальной типографии.
С возобновлением в 1859 г. женского монастыря при нем были организованы церковное училище для девочек-сироток и больница для монахинь всех московских монастырей, иконописная школа для сестер обители, ясли для детей-подкидышей. Уже к 1908 г. монастырь владел хутором Черенцово, находящимся около станции Химки. Там же стояла деревянная церковь Сергия Радонежского, церковноприходская школа и 150 десятин леса. В штатах монастыря числились игуменья, 20 монахинь, 200 послушниц.
Во время войны с Турцией в 1877 - 1878 гг. в обители был оборудован госпиталь для раненых воинов и открыта духовная библиотека.
На кладбище монастыря похоронены игуменьи, монахини и те лица, родственники которых смогли купить место для погребения. Например, члены семей князей Засекиных, Волынских, Ознобишиных, Хомутовых, Оболенских, Лихаревых, Волконских, Шаховских и других. До наших дней кладбище не сохранилось.
Ивановский женский монастырь закрыли в 1918 г, одним из первых в Москве. Помещения его, скрытые за высоким каменным забором, заняли под концлагерь ВЧК - ОГПУ - НКВД. Затем здесь находилась школа НКВД, позднее МВД. Летом 1941 г. отсюда уходили на фронт в тыл врага диверсионно-разведывательные подразделения истребительного мотострелкового полка УНКВД Москвы и Московской области, сформированного из добровольцев - сотрудников милиции и трудящихся города и области.
На сегодняшний день монастырь действующий. Отреставрирован величественный собор Усекновения главы Иоанна Предтечи.
